Жарко...



Шелковые простыни укутали меня, а сон растрепал волосы...



Мне снилось, что я рисую небо лиловыми красками заката, и яркими насыщенными оранжевыми цветами уходящее за горизонт солнце...



вместе с ним.



Он стоял сзади, придерживая мою руку, водил кистью по листу. Он так причудливо смешивал краски... Шептал: "А таким у нас будет небо..."



У нас...



Будет...



Мне стало тепло и спокойно. У нас будет целое небо, и это солнце, которое легко стелет свои последние лучи.



Закончится день, но у нас с ним будет целая ночь. Нам так мало времени. Мне так мало его...



Теперь мы рисуем море. А какое у нас будет море? Спокойное. Я буду стоять и смотреть вдаль, ветерок будет играть с моими волосами, а песок будет еще теплым.



Как хорошо ни о чем не думать, всё так далеко, мы одни.



Мы почти нарисовали... так немного... а что нам еще нужно? солнце, небо, море и пляж... мне нужен ОН.



Ну вот и всё...



С нами осталась ночь. Поцелуй...



Жарко...



Шелковые простыни укутали меня, а сон растрепал волосы...



Сон...

Результаты:

Пол: W Возраст:20

ОСНОВНАЯ ИНТЕPПPЕТАЦИЯ:

ПЕРВИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (постоянно проявляющиеся):

Аффектотимия:общительный, добродушный, участливый, эмоционально воспpиимчивый.

Высокая эго-сила:эмоционально зрелый, рассудительный, выдержанный.

Италоман: восторженный, разговорчивый,экспрессивный, беззаботный, оптимист.

Подозрительный: ревнивый, высокомерен, догматичный, соpевновательный.

Гpупповая зависимость: социабельный, последователь, несамостоятельный.

ЛАТЕНТНЫЕ ФАКТОРЫ (имеющие тенденцию к проявлению):

Доминирование: властный, напоpистый, упрямый, настойчивый, непpеклонный.

Социальная смелость: снижено чувство опасности, пpедпpиимчивый, авантюрен.

Женственность:чувствительный, жеманный, романтичный, мягкий, интуитивный.

Социально хитрый:искушенный,опытный, пpоницательный, изысканный,искуственный.

Низкая эрго-напряженность:флегматичный, pасслабленный, удовлетворенный.

ВТОРИЧНЫЕ ФАКТОРЫ (интегративные свойства):

Экстраверт. Направленность на внешний мир. Импульсивен.



ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ:

ИНТЕЛЛЕКТ: ДОСТАТОЧНО ВЫСОКИЙ ОБЩИЙ УРОВЕНЬ ИНТЕЛЛЕКТА

ЭМОЦИИ: СРЕДНИЙ УРОВЕНЬ СТРЕССОУСТОЙЧИВОСТИ. ВОЗМОЖНЫ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ СРЫВЫ

ВОЛЯ: НИЗКАЯ СИЛА ВОЛИ. ДЕЙСТВУЕТ ИМПУЛЬСИВНО, 'ПО-НАСТРОЕНИЮ'

МОРАЛЬ: МОРАЛЬНЫЕ НОРМЫ УСВОЕНЫ ДОСТАТОЧНО ХОРОШО

ЛИДЕРСТВО: РЕАЛЬНЫЙ ИЛИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫЙ ЛИДЕР. СКЛОНЕН К РУКОВОДСТВУ

ОБЩЕНИЕ: ВЫСОКИЙ УРОВЕНЬ КОММУНИКАТИВНОСТИ. ШИРОТА ОБЩЕНИЯ И КОНТАКТОВ

СТИЛЬ РАБОТЫ И ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТИ: СКЛОНЕН К РАБОТЕ НЕ ТРЕБУЮЩЕЙ ВЫСОКОЙ ЛИЧНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

МОТИВАЦИЯ: ХОРОШО РАЗВИТАЯ МОТИВАЦИЯ. СТРЕМИТСЯ УЛУЧШИТЬ СОЦИАЛЬНЫЙ СТАТУС



КЛИНИЧЕСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ:

ПСИХОПАТИЗАЦИЯ ПО "CI" ТИПУ!

БОЛЬШАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ "PA" РАССТРОЙСТВ!

БОЛЬШАЯ ВЕРОЯТНОСТЬ "MA" РАССТРОЙСТВ!



http://trurl.h12.ru/test/ Протестируй себя

Дорогой J.L. !

Знаешь ли ты, что письмо это я писала минимум тысячу раз?

Писала мысленно, писала на песке пляжа, писала на самой лучшей бумаге, какую только можно купить в Соединенном Королевстве, писала авторучкой у себя на бедре. Писала на конвертах пластинок с музыкой Шопена.

Я столько раз писала его...

Но так и не отослала. За последние 12 лет — потому что все это было ровно двенадцать лет назад — я не отослала по меньшей мере тысячу писем ЕМУ.

Потому что это письмо вовсе не тебе. Это письмо Эл. Дж. Я просто переставила инициалы и назвала его Элджот.

Ты на самом деле J. I., но его ты знаешь. Знаешь, наверно, так, как не знает никто другой. Обещай, что перескажешь ему то, что я написала. Перескажешь?

Ведь Элджот должен был быть, как антракт между первым и вторым действием оперы. Я во время этого антракта пью самое лучшее шампанское, какое только есть в баре. Ну а если у меня для этого нет возможностей, я остаюсь дома и слушаю пластинки. И он должен был быть таким вот шампанским. Только в антракте. Должен был ударять в голову. Должен был порадовать вкус и вызвать легкий хмель на второе действие. Чтобы музыка стала еще прекрасней.

Элджот таким и был. Как самое лучшее и самое дорогое шампанское в баре. Он ошеломил меня. Потом следовал еще один перерыв. А потом спектакль кончался. И шампанское тоже. Но так не случилось. Впервые в жизни из всей оперы я лучше всего запомнила перерыв между первым и вторым действиями. Перерыв этот по-настоящему так никогда и не кончился. Я поняла это сегодня днем в том клубе. Главным образом благодаря чувствам, обостренным четырьмя днями голодания и четвертому бокалу «гиннеса».

Я провела с ним 88 дней и 16 часов моей жизни. Ни у одного мужчины не было так мало времени, и ни один не дал мне так много. Один пробыл со мной б месяцев, и не сумел дать мне того, что у меня было с Элджотом уже после б часов. Я продолжала быть с этим человеком, так как считала, что его «шесть часов» еще наступят. Я ждала. Но они так и не наступили. Как-то во время очередной бессмысленной ссоры он закричал:

— Ну и что такого дал тебе этот чертов поляк, от которого у тебя не осталось ничего? Даже его чертовой фотографии нет. — А когда он торжествующе изрек: — Да имел ли он представление о том, что такое фотоаппарат? — я выставила его полупустой чемодан, с которым он переехал ко мне, за дверь.

Так что же дал мне этот «чертов поляк»? Что? Например, дал мне оптимизм. Он никогда не говорил про печаль, хотя я знала, что он пережил бесконечно печальные времена. Он заражал оптимизмом. Дождь для него был всего лишь коротким промежутком перед появлением солнца. Всякий, кто жил в Дублине, поймет, что подобный образ мыслей — пример сверхоптимизма. Это при нем я открыла, что носить можно не только черное. При нем я поверила, что мой отец любит мою мать, только не может проявить это. Даже моя мать никогда не верила в это. Ее психотерапевт тоже.

Например, он подарил мне такое чувство, когда кажется, что через минуту ты сойдешь с ума от желания. И при этом ты знаешь, что желание твое исполнится. Он умел рассказать мне сказку о каждом кусочке моего тела. И не было такого места, которого он не коснулся бы или не изведал его вкус. Будь у него время, он перецеловал бы каждой волосок у меня на голове. Все по очереди. При нем мне всегда хотелось раздеться еще больше. У меня было ощущение, что я почувствовала бы, наверное, себя еще более обнаженной, если бы мой гинеколог вынул у меня спираль.

Он никогда не искал эрогенных зон на моем теле. Он считал, что женщина является эрогенной зоной вся в целостности, а в этой целостности самый эрогенный участок — мозг. Элджот слышал о пресловутой G - точке в женском влагалище, но он ее искал в моем мозгу. И практически всегда находил.

Я дошла с ним до конца каждой дороги. Он приводил меня в такие чудесно грешные места. Некоторые из них сейчас для меня святыни. Иногда, когда мы любили друг друга, слушая оперы или Бетховена, мне казалось, что невозможно быть еще нежней. Как будто у него были два сердца вместо двух легких. А может, так оно и было...

Так, например, он подарил мне маленькую красную резиновую грелку в форме сердца. Размером чуть больше ладони. Милый. В Дублине только он один мог придумать что-либо подобное. Потому что только он обращал внимание на такие вещи. Он знал, что у меня страшный предменструальный период, предшествующий еще худшим дням, и что тогда я становлюсь несправедливой, жестокой, эгоистичной, злобной ведьмой, которой все мешает. Даже то, что восток находится на востоке, а запад на западе. Однажды он поехал на другой конец Дублина и купил эту грелку. В ту ночь, когда у меня безумно болело, он встал, наполнил грелку горячей водой и положил мне на живот. Но сперва целовал мне это место. Сантиметр за сантиметром. Медленно, осторожно и невероятно нежно. Потом положил мне эту грелку. И когда я, восхищенная, смотрела на это маленькое чудо, он принялся целовать и сосать пальцы моих ног. Сперва на одной ноге, потом на другой. Он все время смотрел мне в глаза и целовал. Хоть у тебя и не бывает предменструальных периодов, ты все равно ведь способен представить, как это чудесно. К сожалению, я пережила с ним всего лишь три таких периода.

А еще, например, он подарил мне детскую любознательность. Он спрашивал обо всем. Точь-в-точь как ребенок, имеющий право задавать вопросы. Он хотел знать. И научил меня, что «не знать» — это значит «жить в опасности». Он интересовался всем. Все обсуждал, все подвергал сомнению и склонен был поверить всему, как только удавалось убедить его фактами. Помню, как однажды он шокировал меня вопросом:

— Как ты думаешь, Эйнштейн онанировал? Он научил меня, что следует покоряться своим желаниям, как только они приходят, и ничего не откладывать на потом. Так во время приема в огромном доме какого-то жутко важного профессора генетики в процессе нуднейшей научной дискуссии о «генетической обусловленности сексуальности млекопитающих» он вдруг встал, подошел ко мне, наклонился - все умолкли, глядя на нас, — и прошептал:

— На втором этаже дома есть ванная, какой ты в жизни не видела. Глядя на тебя, я не могу сосредоточиться на дискуссии о сексуальности. Пойдем скорей в эту ванную. - И добавил: - Как ты думаешь, это генетическая обусловленность?

Я послушно встала, и мы пошли наверх. Молча он поставил меня к зеркальной дверце шкафа, спустил брюки, раздвинул мне ноги, и... И «генетически обусловленная сексуальность млекопитающих» обрела совершенно иное чудное значение. Когда через несколько минут мы вернулись и сели на свои места, на миг воцарилась тишина. Женщины пытливо смотрели на меня. Мужчины закурили сигары.

Еще он, например, подарил мне ощущение, что я для него самая главная женщина. И все, что я делаю, для него имеет значение. Каждое утро, даже если мы спали вместе, он, здороваясь со мной, целовал мне руку. Открывал глаза, вытаскивал мою руку из-под одеяла и целовал. И говорил при этом: «Дзень добры». Всегда по-польски. Как в первый день, когда нас представили друг другу.

Иногда, случалось, он просыпался ночью, «пораженный какой-нибудь идеей» - так он это называл, - тихонько вылезал из постели и шел заниматься своей генетикой. Под утро возвращался, залезал под одеяло, чтобы поцеловать мне руку и сказать «дзень добры». Он наивно думал, что я не замечала его уходов. А я даже наносекунды, проведенные без него, замечала.

Он мог прибежать в институт, где у меня были занятия, и сказать, что опоздает на ужин на десять минут и чтобы я не беспокоилась. Понимаешь, невероятно долгие десять минут...

Он подарил мне, например, за эти 88 дней и 16 часов больше пятидесяти пурпурных роз. Потому что я больше всего люблю пурпурные розы. Последнюю он подарил мне в тот последний шестнадцатый час. В аэропорту в Дублине перед самым отлетом. Знаешь ли ты, что, когда я возвращалась из аэропорта, мне казалось, что эта роза самое главное, что мне кто-либо когда-либо дал за всю мою жизнь?

Он был моим любовником и одновременно лучшей подругой. Нечто подобное случается только в фильмах и причем только тех, которые снимают в Калифорнии. А со мной случилось в действительности в дождливом Дублине. Он давал мне все и ничего не хотел взамен. Совершенно ничего. Никаких обещаний, никаких клятв, никаких обетов, что «только он и никогда никто другой». Попросту ничего. Это был его единственный ужасный недостаток. Не может быть для женщины большей муки, чем мужчина, который так добр, так верен, так любит, такой неповторимый и который не ждет никаких клятв. Он просто существует и дает ей уверенность, что так будет вечно. Вот только боишься, что вечность эта - без всяких стандартных обетов — будет короткой.

Моя вечность длилась 88 дней и 16 часов.

С 17 часа 89 дня я начала ждать его. Уже там, в аэропорту. От дверей терминала он отъехал в автобусе. Медленно поднялся по трапу, ведущему в самолет, и на самом верху у самолетной двери повернулся к смотровой террасе, на которой стояла я - он знал, что я там стою, -и прижал правую руку слева к груди. Так он стоял несколько секунд и смотрел в мою сторону. Потом исчез в самолете.

Больше я его не видела.

Первые три дня голодания ничто в сравнении с тем, что я пережила в первые три месяца после его отъезда. Он не написал. Не позвонил. Я знала, что самолет долетел до Варшавы, потому что после недельного его молчания позвонила в лондонское бюро ЛОТ, чтобы увериться, что ничего страшного не произошло.

Он просто прижал руку к сердцу и исчез из моей жизни.

Я страдала, как ребенок, которого отдали на неделю в приют, а потом забыли взять. Я тосковала. Невероятно.

Я любила его и потому не могла желать ему плохого и оттого еще больше страдала. Через некоторое время в отместку я перестала слушать Шопена. Потом - в отместку — выбросила пластинки со всеми операми, которые мы слушали вместе. Потом — в отместку - возненавидела всех поляков. Кроме одного. Его. Потому что на самом деле я не способна мстить.

Потом мой отец бросил мою мать. Мне пришлось на полгода прервать учебу и из Дублина вернуться на Остров, чтобы помочь ей. Но больше всего это помогло мне самой. На Острове все просто. Остров возвращает вещам истинные их пропорции. Когда идешь на береговой обрыв, который был тут уже 8 тысяч лет назад, то многие вещи, которые людям кажутся безмерно важными, утрачивают значение.



Спустя полгода после его отъезда, уже перед Рождеством, мне на Остров прислали пачку писем, пришедших на мое имя в Дублин. Среди них я нашла письмецо от Элджота. Единственное за все эти 12 лет. На безвкусной почтовой бумаге какого-то отеля в Сан-Диего он написал:

Единственное, что я мог сделать, чтобы пережить разлуку, это полностью исчезнуть из твоей жизни. Ты была бы несчастлива здесь со мной. Я не был бы счастлив там. Мы с тобой из разделенного мира. Я даже не прошу, чтобы ты меня простила. То, что я сделал, простить нельзя. Можно только забыть.

Забудь. Якуб.

Р. S. В Варшаве, когда у меня есть время, я обязательно еду в Желязову Волю. Приезжаю туда, сажусь на скамейку в саду дома Шопена и слушаю музыку. Иногда плачу.



Я не забыла. Но письмо это мне помогло. Хоть я и не согласилась, но хотя бы узнала, как он справился с тем, что было между нами. Это было самое эгоистическое решение из всех известных мне, но я хотя бы узнала, что он что-то решил. У меня было хотя бы это его «иногда плачу». Женщины живут воспоминаниями. Мужчины тем, что они забыли.





Януш Вишневский "Одиночество в сети"

Теперь все в прошлом... Ни о чем не жалею, пришла в себя, и уже довольно давно. Наслаждаюсь общением со своими друзьями, много интересного происходит в моей жизни и я не хочу это упускать.



Кстати, не так давно я со своими одногруппниками гадали, вызывали духа так сказать, проводили спиритический сеанс. Кто-то в это не верит... Но мне кажется, что это правда. Может кто-то подумает, что это все чушь, но может все-таки и нет. Интересно же узнать будущее, хотя бы не самое отдаленное, а близкое... Если кто-нибудь занимался этим, расскажите как вы это делали, т.к. в одном случае все проходит хорошо, в другом случае ничего не действует. Не зависит ли это от лиц сидящих за столом, или еще по каким причинам. (мы гадали на блюдце).



Поделитесь опытом, если таковой имеется и результатами.

Это я! На работе. Это меня фоткали, чтобы на сайте разместить. Смотрю на себя и думаю, что кошмар просто... не фотогеничная... в реале вроде другая. вот сейчас еще параллельно сижу в асе и ругаюсь с одногруппником по имени Антон... пора завязывать эту ссору, а то до добра не доведет )))







Блин, фотка по размерам не подошла и не уменьшить мне... в другой раз значит

Вот и начинаю я запись в этом дневнике с плохой новости. Сегодня я рассталась с дорогим мне человеком, с которым очень долгое время была вместе... Инициатива была моя. Многие меня не поймут. Это очень долгая история и потому мне необходимо было так сделать: спасти его и себя.



Слезы текут рекою, их не остановить,

Сердце предательски воет,

Хочет меня сгубить.

В этой войне с собою

Не проиграла бой,

Его отпустить - сложно,

Сложно остаться одной.

(собственное)



Телефонный разговор.



- Здравствуй! Если не узнала – скажи.

Много лет прошло, не вспомнишь – пойму.

- Режут сердце мне сомнений ножи:

Неужели ты звонишь?! Почему?

- В голове записан твой телефон,

Зачеркнуть его нельзя, извини…

- Сколько раз во сне я слышала звон,

И молила наяву: «Позвони!..»

- Я набрать заветный номер не мог,

Хоть придумал пару вежливых фраз…

- Нужен повод, чтобы сделать звонок,

Я сама терзала трубку не раз...

- Говорили б всё равно не о том,

Не хотел я прятать чувства свои!..

- Попрощались бы мы сухо, потом

Я б устроила поминки любви…

- А сегодня я подумал: и – пусть!

Разговоры ни о чём – мне милы.

- Я услышала твой голос, и грусть

С плеч упала, как с огромной скалы!..

- А давай друг другу слово дадим:

Оправдания звонкам не искать!..

- Если будешь ненароком один,

Позвони мне без причины опять…